Так, давайте дальше, стр. 250. Когда Белла спрашивает, не собирается ли Эдвард превратиться в летучую мышь, он не отвечает, что с летучей мышью его ещё не сравнивали, а наоборот: «Как будто я этого раньше не слышал!» (Like I haven’t heard that one before!). А она отвечает, не "погоди, то ли ещё будет", а: «Да уж, я уверена, что тебе всё время такое говорят» (I’m sure you get that all the time). Это просто такой шутливый разговор.

Опять мелочь, но напишу: Эдвард называет Беллу не «трусиха», а «трусишка» (little coward, а не просто coward) - "трусиха" звучит чуть-чуть грубовато.

И последнее на этой странице - «никогда в жизни мне не было так страшно». Вот ещё один хороший пример, как переводчики облегчают себе жизнь: вроде бы правильно, но упрощено до невозможности. На самом деле там сказано так: «Если когда-нибудь раньше я и испытывала страх смерти в его присутствии, то это было ничто по сравнению с тем, что я чувствовала сейчас».

Стр. 251. Не «он остановился», а «он стоял неподвижно, ожидая, чтобы я слезла\спустилась». А остановился он уже до того - когда было сказано «всё кончилось». К тому же, не очень понятно, откуда известно, что он бежал "минут пять". Вроде по-английски говорится, что это заняло "минуты", но точно неизвестно сколько.

Дальше, сомнительно, чтобы он её «положил» на папоротник, ведь сразу после этого он ей советует опустить голову между колен - явно она сидит. Английский глагол не уточняет, какое было действие, но если кто сомневается, что именно это было, пишите просто «опустил на папоротник», и всё .

Следующее: не пойму, откуда взялось про распухание языка - что, у неё на бег ещё и аллергия ? По-английски просто сказано, что она не могла сообразить, как именно она себя чувствует, до того бешено кружилась её голова. Это в ответ на вопрос Эдварда, как она себя чувствует.

Когда Белла опускает голову между коленей, результат должен быть не «к сожалению, не помогло», а наоборот, «я попробовала это сделать, и стало чуть лучше\это немного помогло».

Последнее на этой странице - Эдвард говорит не «зря я поспешил», а «пожалуй, это была не лучшая идея».

Ну вот, в следующий раз разберём про поцелуй, и с этой главой будет покончено .

Перечитывание этих двух страниц подвигнуло меня на сочинение вот такого воззвания ко всем, в данный момент переводящим «Сумерки»: дорогие братья-переводчики, пожалейте меня старушку, не называйте в ваших переводах Эдварда «Каллен», без имени, я просто не могу с этим смириться . Увидела сейчас "Каллен" на этих двух АСТовских страницах, и опять прямо вся перекосилась .

Эта книга написана от первого лица, это всё мысли и чувства Беллы, и в её мыслях «Каллен» звучит ужасно ненатурально (то же самое "парень"). Эдвард для неё всё, он вся её жизнь, он центр её вселенной, какой же он ей «Каллен»? Или «парень» ? Разве так думают о любимом человеке?

Это всё равно как если бы я моего мужа называла в уме «Иванов» или «мужчина» . А мне его в голове даже по-имени не надо называть, достаточно просто «он», потому что я знаю, о ком я думаю (а это и есть изложение от первого лица). Ладно, я могу иногда подумать: «Так, мужик окончательно свихнулся» - но это просто в шутку и любя .

Конечно, иногда при переводе приходится заменять личное местоимение чем-то другим, чтобы получилось внятно, но вообще правило должно быть такое: заменять можно только на то, что использует в книге сам автор. Майер использует только «Эдвард» и «он» (в самом начале ещё "Эдвард Каллен"), вот и можно менять "он" на "Эдвард" и "Эдвард" на "он", а никаких «парней» и «Калленов» там быть не должно.

Белла даже вслух и то называет Эдварда «Каллен» всего один раз («Я застряла за Калленом» в 4-й главе), а мысленно - никогда. Пусть так и будет в переводах, плиз. Могу смириться с этим может быть в 1-й и 2-й главах (когда Белла Эдварда ещё не знает), но и то с большим скрипом и только если иначе уж совсем никак не получается. Вот такая просьба .

Если следовать переводу с дотошностью, да, надо величать его так, как это написано в оригинале. Но лично для меня "Эдвард" и "Эдвард Каллен" в каждом втором предложении, а то и по два раза в одном и том же - это как серпом по чувствительному месту. Грубая стилистическая ошибка. Вероятно, поэтому в русском тексте и появились "парни" и что-то там еще. Другое дело, что слова подобраны так себе.

Далее про то, как влюбленные барышни называют своих возлюбленных. Да по-разному. И отнюдь не только по имени или "он". Я не стану перечислять, сколько у меня имен для мужа, но они точно не ограничиваются этими двумя вариантами. Подруга называет бойфренда первыми четырьмя буквами фамилии. Знакомые женщины, у друзей / мужей / бойфрендов которых необычные фамилии, называют их исключительно по фамилии. Не говоря уже о всяких там "котиках-шмотиках, хрюшилищах-страшилищах, заек" и прочих представителях животного мира. А есть люди, которых все называют по фамилии - такая у них аура.

Так что в рамках чистоты перевода и нужно так делать. А с точки зрения нашей ментальности - совсем не обязательно. И, кроме того, всем не угодишь. Кто-то называет "он" и "Эдвард", а кто-то - "вампирилло" и "Дварь"

Добавлено (14.06.2010, 04:44)
---------------------------------------------
Окончание 13-й главы.

Стр. 252. “Ты очень бледная, но не такая, как я» - должно быть совсем наоборот: «Ты бледная\белая, как привидение - нет, ты бледная, как я!».

“В следующий раз напомню» - нет, надо «помни\не забудь в следующий раз».

«Как же он красив…»… и т.д. - должно быть приблизительно так: « Его красота потрясла\ошеломила меня - её было слишком много, и я никак не могла привыкнуть к её\этому избытку.»

«О таких мелочах я и не думаю» - более-менее сойдёт, просто должно быть чуть подробней: «Бег - моя вторая натура, мне не надо об этом думать».

«Он снова захихикал» - должно быть «он улыбнулся» .

Дальше, отрывок о том, как Эдвард медлит перед поцелуем, переведён неправильно почти весь. Там Эдварду приписаны некоторые мотивы, которые в оригинале как раз относятся не к нему, а к человеческим мужчинам. Надо примерно так:

«Он помедлил - но не по-обычному, не по-человечески. Не так, как может медлить мужчина перед тем как поцеловать женщину - чтобы оценить её реакцию, посмотреть, как она его примет. Или желая продлить этот миг, прекрасный миг предвкушения, который иногда лучше, чем сам поцелуй. Эдвард же медлил, чтобы проверить себя, убедиться, что он безопасен, что всё ещё держит свою жажду под контролем.»

Стр. 253. После слов «это ещё мягко сказано» пропущен довольно длинный кусок, который мне некогда переводить - посмотрите в других переводах .

А вот это: «По-прежнему мутит, или всё дело в поцелуях?» - немного не так, да и не очень логично. В оригинале вообще-то Эдвард интересуется, от чего у Беллы всё ещё слабость, от бега или от его мастерского поцелуя .

И вообще, этот кусочек о том, как Эдвард стал теперь совсем другим, гораздо красивей звучит в оригинале, а вместо «как же я раньше без него жила?» идёт трогательное признание Беллы, что теперь расставание с ним причинило бы ей физическую боль.

Стр. 254. Здесь, конечно, сильно укорочен разговор насчёт того, кто поведёт машину, но поскольку он не особо содержательный, то заполнять пробелы не стану, можно посмотреть в нормальных переводах. Вот только пара моментов: во-первых, «я собиралась бросить ключ на землю, но Эдвард его поймал» - для меня это звучит непонятно: если она только собиралась, но не бросила, то как же он поймал ? В оригинале она бросила, а он поймал.

И во-вторых, Эдвард говорит не «постараюсь» (не особо напрягать пикап), а что-то типа «очень разумно\благоразумно» - в том смысле что это разумное требование. И ещё, по-английски глава заканчивается словами Эдварда насчёт того, что его рефлексы\реакция лучше. Последнего параграфа там нет.

Ну вот, ура! Покончено с поляной .

И такое, если покопаться, на каждой странице в избытке. Немудрено, что Мазурина застряла на 16й главе.

Ну, и в заключение
Первый сонет Шекспира в оригинале:

FROM fairest creatures we desire increase,
That thereby beauty's rose might never die,
But as the riper should by time decease,
His tender heir might bear his memory:
But thou, contracted to thine own bright eyes,
Feed'st thy light'st flame with self-substantial fuel,
Making a famine where abundance lies,
Thyself thy foe, to thy sweet self too cruel.
Thou that art now the world's fresh ornament
And only herald to the gaudy spring,
Within thine own bud buriest thy content
And, tender churl, makest waste in niggarding.
Pity the world, or else this glutton be,
To eat the world's due, by the grave and thee.

И он же - в переводе Маршака

Мы урожая ждем от лучших лоз,
Чтоб красота жила, не увядая.
Пусть вянут лепестки созревших роз,
Хранит их память роза молодая.

А ты, в свою влюбленный красоту,
Все лучшие ей отдавая соки,
Обилье превращаешь в нищету, -
Свой злейший враг, бездушный и жестокий.

Ты - украшенье нынешнего дня,
Недолговременной весны глашатай, -
Грядущее в зачатке хороня,
Соединяешь скаредность с растратой.

Жалея мир, земле не предавай
Грядущих лет прекрасный урожай!

Надеюсь, они продемонстрировали, что такое - литературная адаптация произведения. Это вам не "желаем мы, чтобы прекраснейших созданий было больше, чтоб красота розы не умирала. Но, пусть ее зрелость должна увянуть, ее нежные потомки сохранят память о ней"

Первым делом отвечу про Маршака - перевод поэзии нельзя сравнивать с переводом прозы. При переводе стихов подстрочник невозможен в принципе, так что это сюда просто не относится. Я вам могу привести пример хорошего классического перевода прозы: "Том Сойер" в переводе Чуковского - всё правильно и близко к тексту безо всяких художеств, искажений и выдумок от себя .

Дальше, я не выступаю за создание подстрочника, хоть и люблю, чтобы было переведено настолько близко к оригиналу, насколько это возможно. У языков совершенно разная структура - само собой, мы не можем сохранить всё как есть. Будут другие слова, будет другое строение фраз, будут из одной фразы сделаны две и т.д. И вообще, каким образом моё нежелание видеть в переводе имя, никогда не употребляющееся автором, можно квалифицировать как любовь к подстрочнику ?

Дальше, я так и не поняла, каким манером вы предлагаете "литературно адаптировать" текст. Такое впечатление, что вам хочется "улучшить" английский язык Майер, от которого вы явно не в восторге. Но переводчик не имеет права это делать. Как бы хреново кто-то ни писал, задача переводчика - передать всё как есть.

Или уж тогда он должен честно сознаться, что много чего поменял и назвать своё произведение адаптацией, а не переводом . Иначе получится обман читателя - тот будет читать и думать, что именно так написал автор, а это будет неправда.

И наконец - об английском языке Майер. Я знаю, что общепризнанные мастера языка, такие как Стивен Кинг, считают её некудышной писательницей, но, во-первых, я не могу квалифицированно об этом судить, т.к. я не носитель языка. А во-вторых, у каждого своё понятие о "хорошем писателе".

Я лично читаю книги ради персонажей, а Майер, как бы там плохо она ни владела языком, сумела создать интересных мне героев, с которыми жалко было расставаться. Поэтому для меня она хороший писатель\рассказчик, хоть я и признаю, что она не гений литературы, да я и не являюсь её фанатом в общепризнанном значении слова.

А теперь конкретно по вашим замечаниям к английскому Майер . Если честно, ни одно из них не впечатлило меня как пример плохого владения языком.

А про разбитое сердце я вообще не поняла, чего там такого не такого - просто художественное преувеличение, вот и всё . В общем, не убедили вы меня .

А вот я вам скажу, что мне не нравится в том, как пишет СМ: во-первых, у неё довольно узкий вокабуляр, и она использует одни и те же слова по многу-многу раз. Возьмите слово "chuckle", или слово "glower", например - народ подсчитал, что она использует "glower" более 100 раз!

И ещё, мне не нравится, когда у неё Белла описывает что-то, чего видеть никак не может - это несовместимо с изложением от 1-го лица! А Белла иногда описывает выражение своего собственного лица . И ещё, на бейсбольном поле, когда "трое вышли из леса", Эдвард заслонил её собой (т.е. стоит к ней спиной), но она всё равно описывает выражение его лица .

Вот такие вещи я не люблю. Но всё равно не могу назвать Майер плохой писательницей, потому что её книги меня затягивают каким-то образом, а разве не в этом задача писателя ?

Честно говоря, конкретно эту сагу сложно критиковать с точки зрения стилистики и вокабуляра по той причине, что Майер выбрала очень удобную позицию, героя - молодую девушку, вполне себе среднестатистическую, которая и не может выражаться богато и изысканно. Что точно можно поставить ей в упрёк, так это отсутствие разницы в речи Беллы и Калленов, не смотря на то, что сама героиня говорит "что они изъясняются так, словно родились в другое время", не помню точной цитаты. В ней (речи) не встречается ни устаревших выражений, ни изысканности, ни богатства лексики, которая, по идее, должна быть присуща существам, которые живут не одну сотню лет (ну, или чуть меньше), общаются с различными сословиями в разных странах и наверняка прочитали немало книг. Вот тут, да, прокол. В случае с Эдвардом, кстати, это особенно актуально, т.к. он еще и читает мысли - т.е. может поднабраться всяких там выражений - в том числе "подлых", потому что в свое время охотился на подонков. И было бы интересно - ну, по крайней мере забавно, - увидеть его речь, обогащенную этими нюансами.

Далее, из недочётов. Я считаю, что история Карлайла как минимум слита. Карлайл - единственный "исторический" персонаж саги, который жил в определенном историческом антураже. И когда Эдвард рассказывает о нем Белле, информации выходит так мало и она настолько трафаретная и бедная, что, кажется, Белла о своем отце может рассказать больше и более красочно.

Если честно, то мне как раз персонажи нравятся меньше всего. Что в оригинале, что в переводах они настолько какие-то невзрачные, бесцветные, что хочется плакать. Да и, вероятно, они мне не очень подходят по характеру и темпераменту. Помнится, когда я в Новолунии дошла до сцены, когда Эдвард оставляет Беллу, я разве что не завыла от злости. Стоит мужик, говорит, что девушка - полное, простите, чмо, что она ему не нужна и ногтя его не стоит, а она лишь стоит и кивает! Мне не понятно, как можно проглотить все то, что было сказано, свернуться в комочек и остаться умирать в лесу. Но это лично мои заморочки, и я понимаю, что кому-то такие действия кажутся вполне логичными.

Сам Эдвард, если честно, тоже очень занудный персонаж. Когда он в сто-пятый раз начал говорить, что "может быть, нам не видеться", от этого хотелось визжать. Он очень мнительный, какой-то не по-вампирски и не по-мужски неуверенный в себе, что слабо укладывается в его предысторию - и в эпоху, когда он родился. Ведь в начале 20-го века - и вплоть до 60х годов - в америке к женщинам относились, как к орнаментальным существам, которые делают жизнь мужчины более приятной. Ладно, можно предположить, что вампирский being в значительной степени стёр предыдущий опыт, но ведь вампиры - вроде как превосходящий вид, и некоторый снобизм и самоуверенность вполне оправданы. А в романе описывается лишь некоторая отчужденность, которая лишь производит впечатление превосходства, но в тексте оно потом нигде не подтверждается.

Вообще, если честно, у Майер очень много ситуаций, когда она что-то заявляет, но потом это нигде не иллюстрирует. И в итоге выходит, что стая вампиров - это такие гламурные зайки и кисы, не опаснее домашних питомцев. За всю книгу - вплоть до появления Джеймса - нет ни одного острого момента, нигде не показывается, что кто-то из Калленов может быть действительно страшен. Даже на полянке. Чего тогда ожидать от Беллы, когда она отказывается в это верить? В самом деле - живет себе семейство в городе Вилки, никого не трогает, охотится на животных, как, наверное, многие в этом регионе, ведут себя примерно, с полицией в ладах. Чего бояться то?

Скажем так, мне понравилась идея книги, т.к. сейчас уже кажется невозможным поддерживать платонические отношения между героями. А Стефани нашла свою нишу - она обратилась к мистической составляющей, чтобы оправдать невозможность секса между персонажами. То же самое она проделала и в Гостье, но там она оправдалась различными формами жизни. И, на мой взгляд, именно этим она и "привораживает" читателей - возможностью окунуться в эту давно истоскованную, желанную-прежеланную романтическую любовь, которую сейчас днем с огнем не сыщешь. (Кстати, в америке жеж открылось общество женщин против секса до брака, тоже, видимо, тоскуют ;))

Ну и, кстати, Роллинг хорошая писательница потому, что у нее книги гораздо богаче и по сюжету, и по языку и по креативу в деталях. И тут вопрос не в скрипении мозгов (что, в принципе, уже устоявшийся литературный мем) или глаз (что может стать мемом, но, скорее всего - юмористическим). Поясню это так: можно придумать хорошую идею, придумать, как освежить тему романтической любви в современных реалиях. Но не менее важно для писателя суметь ее красиво, образно воплотить. Достаточно вспомнить того же Гоголя, которому что Ревизора, что Мертвые души подсказал Пушкин. Но Гоголь, как действительно хороший *даже великий* писатель, воплотил это мастерски.

Я не верю в то "у каждого свое понятие о хорошем писателе". Есть вполне выработанные критерии. И если говорить по-простому, книгу хорошего писателя а) читать интересно б) читать вкусно, получаешь удовольствие от языка.

Йо-мойо, вот я раскаталась то

Helpyourselfish, я согласна со многими вашими аргументами, но просто они вроде не относятся к языку как таковому. Умение строить сюжет и прочие такие вещи тоже относятся к мастерству писателя, конечно, но речь была не о том, а конкретно о языке. А так у меня тоже к ней есть претензии по поводу того, как она развивает, раскрывает и пр. . Просто я думала, что разговор о другом.

А что касается персонажей - вам же они не нравятся сами по себе, как люди, а не качеством их написания . Это разные вещи, правильно? Скажем, я терпеть не могу Скарлет О'Хара, но я ведь не могу сказать, что она плохо написана. Уже само то, что я испытываю к ней такие сильные эмоции, говорит о том, что написана она хорошо, иначе мне бы было на неё плевать. А кому-то другому она безумно нравится - это как с живыми людьми. Значит, персонаж написан достоверно.

Но вообще, надо сказать, "Holy crow" - это какое-то странное выражение, которого я даже раньше никогда не встречала. Это какой-то непонятный гибрид между "Holy crap!" и "Holy cow!" . Наверное Беллочка наша слишком хорошо воспитана, чтобы говорить "Holy crap" . Цаца .

Так или иначе, "Holy" в таких выражениях вроде не переводится (не пишут же в переводах "Святая корова!" или "Святое г...!" ), а применяется просто любое выражение, означающее удивление, потрясение и пр. Я читала на интернете, что "Holy crow" скорее всего просто вариант "Holy cow" - ну вот, а "Holy cow" выражает удивление, потрясение или досаду (в несколько грубоватом виде).

В этом отношении как раз "елкин хвост" неплох, но я не люблю в переводах выражения, которые звучат для меня слишком по-русски, типа "елки-палки" или "блин". Это, конечно, просто мой личный бзик, но когда я такое читаю, то почему-то появляется мимолётное ощущение, что действие происходит в России, а не в Америке (то же самое у меня происходит с "километрами" и "килограммами" ). Мне нравятся более нейтральные ругательства типа "чёрт!" .

Но так или иначе, ни у кого из переводчиков (даже у АСТа) здесь ошибки нет, так что это дело вкуса, что вам выбрать. Можете даже придумать свой вариант и использовать его . Это должно быть очень мягкое ругательство, выражающее потрясение и испуг. АСТовское "ты что, с ума сошел" тоже вполне годится.

да уж увлеклись, вернемся к переводу!