Он остановился без предупреждения и, обернувшись, оказался ко мне лицом. Выражение его лица снова меня поразило.
На секунду я ощутил себя младенцем – мальчишкой, который всю свою жизнь прожил в маленьком городке. Всего лишь ребенок.
Потому что я знал – для того, что бы понять эту бесконечную муку в глазах Эдварда, я должен был прожить на земле гораздо дольше, испытать и постичь намного больше.
Он поднял руку, будто хотел утереть пот со лба, но его пальцы впились в мрамор лица так, словно он желал порвать на себе кожу. Его черные глаза горели в провалах глазниц так, будто не замечали ничего вокруг, а видели совершенно иные вещи. Он приоткрыл рот, словно собираясь закричать, но я ничего не услышал.
Это было лицо человека, сгорающего заживо.
На мгновение я лишился дара речи. Это выражение было слишком правдоподобным – то, что я видел в его глазах тогда, в доме, было лишь тенью того, что я увидел сейчас. И это было концом. Последним гвоздем в ее гробу.
Он взглянул на меня из глубины своего ада, и я понял.