Дао пусто, но в применении неисчерпаемо. О глубочайшее!

Оно кажется праотцом всех вещей

Лао-цзы. Дао дэ цзин

Джейкобу Блэку сильно не повезло: он полюбил девушку, а та, в свою очередь, полюбила богатого, умного, талантливого, бессмертного вампира. Да-да, вы не ослышались – вампира. Как состязаться с таким соперником? Благодаря мудрости древних наставников Джейкоб может кое-что противопоставить Эдварду. Ему всего пятнадцать лет, когда мы встречаем его, но Джейк кажется старше. Так обычно бывает, если юноша рано столкнется с трудностями. В отличие от большинства своих сверстников Джейкоб не может шагать по жизни легко. Он член племени квилетов и живет в резервации, то есть с самого рождения знаком и с социальной изоляцией, и с социальным неравенством. Его отец Билли прикован к инвалидному креслу, и мальчик должен не только помогать отцу по дому, но и возить его на машине.
Главный текст даосизма, «Дао дэ цзин», написанный более двух с половиной тысяч лет тому назад великим Лао-цзы , говорит, что «путь», или «дорога», человека в жизни (дао) вымощен добродетелями смирения, сострадания и умеренности [Они же «три сокровища» даосизма.]. Джейкоб обладает всеми тремя добродетелями, и он доказал это, достигнув эмоциональной зрелости вопреки [ Скорее, благодаря.] всем трудностям. Даже если бы в Джейкобе не пробудились гены волка-оборотня [Вероятно, волку-оборотню достигнуть мудрости несколько легче: во-первых, он быстрее взрослеет, а во-вторых, причастность к общему сознанию стаи способствует смирению, состраданию и умеренности – хотя порой и раздражает.], все равно достиг бы мудрости, хотя он намного моложе Эдварда. Кстати, когда мы говорим о древних наставниках, то имеем в виду отнюдь не первых оборотней и не первого волка, превратившегося в человека и ставшего вождем племени . В книге Лао-цзы (а вслед за ней и в нашем эссе) древние наставники – это два основателя учения, Хуан-ди и Фу-си . Оба они правили Китаем приблизительно 4 700 лет тому назад, за 2 200 лет до рождения Лао-цзы. Хуан-ди повлиял на появление даосизма в наиболее ранней его форме; Фу-си приписывается создание концепция инь и ян.
Темнее всего перед рассветом
Один из важнейших символов даосизма – черно-белый круг инь и ян . Инь – это пассивность, холод, мрак, податливость и мягкость. Ян – активность, тепло, свет и твердость. Однако эти противоположности не исключают, а, напротив, взаимно дополняют друг друга, и каждой находится место внутри другой: черный кружок на белом поле и белый кружок на черном. В «сумеречном мире» Джейкоб со всей очевидностью символизирует инь [Вот только с холодом Эдварда и жаром Джейкоба эта концепция не вяжется. Видимо, для автора здесь важнее были душевные качества.]: ему известно, что Белла Свон больше заинтересована в отношениях с Эдвардом Калленом, чем с ним. Джейкоб ревнует, но его ревность никогда не перерастает в угрозу. Он твердит одно: какое бы решение Белла ни приняла, он всегда будет ее другом, и это обещание Джейкоб подтверждает делом. В основе его душевного склада – смирение и сострадание. Наедине с собой и с другими Джейкоб ведет себя как настоящий даос.
Эдвард же – выраженное ян. Лао-цзы говорит: «Если богатые и знатные проявляют кичливость, они сами навлекают на себя беду» . Эдвард держится так, словно он чем-то лучше окружающих, он тычет всем в нос своим богатством: ездит на дорогих автомобилях, носит дизайнерскую одежду, смотрит свысока на скромные старые вещи, вроде побитого пикапа Беллы. Джейк же совершенно иной: когда Белла привозит ему два разбитых мотоцикла и просит отремонтировать их, с тем что один мотоцикл достанется самому мастеру, тот счастлив. Ему наплевать, в каком состоянии мотоциклы и сколько они могут стоить – он воспитан в смирении и ведет умеренную жизнь, а потому знает больше радостей. Джейкоб не считает себя пупом вселенной, он настолько умен и развит, что даже не стремится к власти. «Знающий достаток богат» .
В заносчивой душе Эдварда не найдется и пятнышка инь – но кто бы стал винить его за это? Карлайл Каллен выделил своего приемного сына из тысяч обреченных и помог ему не просто пережить смертельную болезнь, но сделаться сильнее, быстрее, умнее – причем навеки. Обычно, когда человеку посчастливиться исцелиться от тяжкого недуга, скажем, рака, у него развивается чувство смирения, и он уже не принимает как нечто естественное и должное все блага жизни, потому что он уже не так крепко связан с земной жизнью. В детстве Джейкоб потерял мать, то есть он познал смерть и извлек из этого опыта смирение. Он близко знаком и с болезнью: его отец не встает с инвалидного кресла. Познав смерть и недуг, Джейкоб научился состраданию, а живя в маленьком домике в резервации, он привык к умеренности. Даже машина у него старая, еще отцовская – и это не беда.
Джейкоб – настоящий лидер, и эта позиция обеспечена не богатством, не властью или злоупотреблениями, не бессмысленными посулами – его признали вожаком потому, что в затруднительной ситуации Джейк берет ответственность на себя и при этом не следует лишь собственным желаниям. Хотя по праву рождения Джейкоб мог бы сразу возглавить стаю волков-оборотней, он уступил руководство Сэму и ни на что не притязал, покуда Сэм не дал маху. Так Джейкоб демонстрирует даосистский принцип вэй-у-вэй – действие через недеяние. Зачастую лучшая линия поведения – не пускать в ход агрессию, настаивая на чем-то, но позволить событиям развиваться своим чередом. В даосистском мировоззрении порядок и гармония – естественны, и если человек постигнет дао, постигнет взаимодействие инь и ян, то ощутит гармонию с природой и космосом. Но даосизм не призывает к совершенной пассивности, не предполагает, что следует мириться с любой несправедливостью. Порой неизбежно наступает время действовать, но следует тщательно выбирать, в каких битвах сражаться.
Как только Джейкоб получил способность превращаться в огромного волка, он мог бы расправиться с Эдвардом, но он так не поступает. Более того: он соглашается присутствовать на свадьбе Эдварда и Беллы (опять-таки вопреки собственным чувствам), хотя и знает, что вскоре вслед за бракосочетанием его подругу ждет смерть. Все, что он может себе позволить, – вновь и вновь предостерегать Беллу насчет Эдварда и тех решений, которые она принимает, рискуя при этом утратить ее дружбу, которой он так дорожит – Джейкоб идет на этот риск, ибо так должен поступать вожак: делать то, что должно, а не то, что нравится всем. Хороший вожак следует голосу своей совести, даже если на этом пути он может утратить любовь или дружбу. Не ухватился Джейкоб и за другую возможность – стать «эрзац-отцом», от которого Белла могла бы родить детей – этот выход предлагал ему в отчаянии Эдвард. Джейкоб понимает, что ему предоставляется шанс быть – пусть и не так, как ему в идеале хотелось бы, – с любимой, но когда этот вариант отпадает, Джейкоб чувствует величайшее облегчение. Вообще-то он догадывается, что отношения с Беллой не идут ему на пользу, и потому несколько раз на протяжении «Сумеречной саги» делает попытку отдалиться от Беллы, чтобы исцелиться самому и ей не мешать жить ее жизнью. И наоборот, когда Эдвард «альтруистически» покидает Беллу, это – бездумно жестокий поступок, который едва не приводит к смерти девушки. И вот тогда Джейкоб возвращает Беллу к жизни, строя с ней здоровые дружеские отношения, приучая Беллу не замыкаться в себе, но пробовать что-то новое. Он не требует, чтобы она изменилась, он не оценивает ее одежду, машину, друзей (критикует он лишь ее отношения с Калленами, однако на то есть вполне адекватная причина). Он всегда рядом, и от него Белла получает уважение и поддержку – это настоящий друг.
А что же Эдвард? Когда он решил, что не сможет заполучить Беллу (поскольку, «спасая» девушку, он ее грубо и оскорбительно отверг), вампир решается на самоубийство. Он уже принял одно неверное решение, теперь он упорствует в безответственности, потому что смирение Эдварду чуждо и надменность всюду тенью следует за ним. «Быстрая езда и охота волнуют сердце», – сказал Лао-цзы . Это прямо про Эдварда – он и охотится, он и быстро ездит, и даже бегает быстро. Лао-цзы предостерегает: тот, кто имеет возможность увидеть, услышать и отведать все, чего пожелает, делается слепым, глухим и не восприимчивым к вкусу. Вот корень заносчивости Эдварда и его слабости – а из противоположных качеств произрастает сила Джейкоба. Складывается впечатление, что Стефани Майер хотела создать классическую пару противоположностей, прямо по Кэмпбеллу : Эдвард и Джейкоб – две стороны одной медали, все та же пара инь и ян. Джейкоб обладает всеми качествами хорошего лидера, но он смиренен и всегда готов отступить на второй план, памятуя «небесное дао» [«Когда дело завершено, человек [должен] устраниться. В этом закон небесного [дао]» (Дао дэ цзин. Ст. 9).] Лао-цзы: именно этот свет он видел в конце того тоннеля, куда входил подростком, а вышел взрослым. Однако эти противоположности не абсолютны: в инь найдется немного ян, в ян – немного инь, таково истинное равновесие.
Добро не останется безнаказанныv
Джоан Ролинг тоже создала пару противостоящих друг другу героев, ведь они, как мы успели убедиться, – отличный двигатель сюжета. Вспомните Гарри Поттера и Драко Малфоя – они не менее прекрасный образец инь и ян. Малфой не во всем и не всегда безусловно дурной человек, а Гарри порой поступает дурно. Так и Эдвард, хотя он полностью лишен смирения, не весь «черен», а избавившийся от заносчивости Джейкоб совершает порой ошибки. Загвоздка в том, что на Эдварде сосредоточено все внимание: как всякий красавчик, «блестящий» (в том числе и буквально) в лучах всеобщего внимания, он наслаждается незаслуженным успехом и ему прощают дурные дела – порой даже хвалят и вознаграждают за них.
Джейкоб играет роль козла (или уж волка) отпущения: чем больше добра он старается сделать, чем больше жертв он приносит, тем больше страдает. Расхожее выражение «ни одно доброе дело не остается безнаказанным», увы, как нельзя лучше применимо к Джейкобу. Персонажей книги за это винить не стоит – гораздо разумнее вменить это автору: Джоан Ролинг вознаграждает положительных героев, а Майер и не думает об этом.
Жизнь Джейкоба и так нелегка: он живет в резервации, отрезан от большого мира, а происхождение из квилетов налагает на него еще большую ответственность – мальчик становится волком-оборотнем, причем виновники происходящих с Джейкобом и его собратьями перемен – Эдвард и его присные, ибо присутствие Калленов в окрестностях Форкса приманивает в эти края все новых – и все более опасных – вампиров. Мать Джейкоба умерла, отец – беспомощный инвалид, то есть бремя становится все тяжелее. На юные плечи ложатся те обязанности по дому, которые обычно берут на себя взрослые – и по отношению к Белле Джейкоб часто ведет себя как «родитель», например сам садится за руль ее машины, когда она устала. И все же, когда Майер решила написать дополнительную книгу («Полуночное солнце»), повествование в которой станет вести не Белла, а кто-то другой, в герои-рассказчики она выбрала опять же Эдварда. Почему? Почему Эдвард получает все, а Джейкоб – ничего? Ну да, в заключительной книге «Сумеречной саги» Джейкоб запечатлелся на Ренесми, но кто-нибудь из тех, кто читал внимательно, сочтет это достойной наградой? Так можем ли мы предъявить автору счет и спросить Майер, почему она не воздает Джейкобу по заслугам?
При желании ответ мы найдем не у Стефани Майер, а опять же у Лао-цзы: «Когда будут устранены мудрствование и ученость, народ будет счастливее во сто крат…» . В такой форме Лао-цзы предупреждает: знания следует искать не только в книгах – в самой жизни содержится знание. Майер награждает заносчивых и предоставляет страдать смиренным – но ведь такова жизнь. Однако не нам решать, считают даосы, какое знание полезно, а какое нет.
Гнись, но не ломайся
«Кто поддается, остается цельным» . Этими словами Лао-цзы показывает, как надо вести себя при конфликте. Этот совет кажется парадоксальным, однако на самом деле требуется больше мужества, чтобы поддаться, согнуться вопреки собственным желаниям, чем для того, чтобы упорно цепляться за свою правоту, покуда не сломаешься. Если человек умеет выбирать именно такой тип поведения в случае конфликта, он уже получает награду – его сердце открывается навстречу новому. Выбор Беллы сделал Джейкоба несчастным – по правде сказать, отчасти его огорчения проистекают из его еще не преодоленного желания завоевать любовь главной героини, но гораздо несчастнее становится Джейкоб при мысли, что в этом мире уже не будет Беллы – во всяком случае, такой, какова она сейчас. Большая часть стаи уже нашла себе пару, запечатлелась, и, когда Белла окончательно выбирает Эдварда, то есть смерть, Джейкобу кажется, будто он теряет единственного человека на земле, с кем он мог быть счастлив. Белла превратится в вампира, в одного из «холодных» («Калл-ен», cold-one, это и значит – «холодный»), и они с Джейкобом станут заклятыми врагами. Положение безнадежное, тут уж ничем не помочь. Но даже в этой ситуации, именно потому, что Джейкоб искренне любит Беллу и столь же искренне желает ей счастья (даже если ее счастье означает утрату и горе для него самого), бесстрашный оборотень начинает сгибаться и поддаваться.
Белла и Эдвард вернулись из свадебного путешествия, Джейкоб приходит навестить Беллу и застает ее в состоянии противоестественной, слишком поспешно развивающейся беременности, которая буквально убивает ее. Джейкоб был готов к тому, что к моменту этой встречи Белла станет «неумирающей», то есть умрет для него, однако что-то прежнее в ней все же останется, но он никак не мог ожидать того, с чем столкнулся в доме Калленов: этот быстро растущий живот и впрямь убьет Беллу, полностью и навсегда.
В этот горестный час три сокровища даосизма приходят Джейкобу на помощь: сострадание к Белле помогает простить ее, смирение избавляет от осуждения, а умеренность помогает ему подолгу находиться в доме вампиров, терпеть их неприятный для оборотня запах, потому что он должен находиться тут, оберегая Беллу, а потом и Ренесми от Вольтури. Вольтури собираются обвинить Беллу и Эдварда в том, что те, вопреки вампирским правилам, сотворили бессмертное дитя – такое обвинение повлечет за собой смертный приговор. Лишь под занавес обнаруживается, что ситуация Эдварда и Беллы не вполне уникальна: какой-то вампир-донжуан в Южной Америке развлекается тем, что осеменяет смертных женщин. Дети от этих союзов схожи с Ренесми, это помесь человека и вампира, а не то чудище, в создании которого Вольтури подозревали Калленов: они боялись, что яд вампира превратит новое существо в бессмертного ребенка, вовеки инфантильного, неуправляемого и потому более опасного, чем самые свирепые взрослые вампиры.
Почему Джейкоб запечатлелся на Ренесми? Потому что его сердце открыто, потому что в своем внутреннем конфликте с Беллой он проявил настоящую силу, сгибаясь и поддаваясь. Весьма удобно для Майер, которая хотела, конечно, вручить Джейкобу утешительный приз за его нечеловеческое терпение. Но хотя Ренесми растет в ускоренном темпе, пройдет еще немало лет, прежде чем ее отношения с Джейкобом смогут перерасти в роман, а пока что Джейкобу предстоит быть ее дядькой и терпеть полувампирские укусы. К счастью, на волках-оборотнях раны заживают быстрее, чем на собаке, так что Джейкоб может делиться с Ренесми своей кровью – для него это не так опасно, как для человека. По правде сказать, чтобы вынести то положение, в каком Джейкоб оказался в «Рассвете», требуется гораздо больше, чем сострадание, смирение и умеренность, но поскольку Джейкоб уже неоднократно продемонстрировал готовность гнуться, читатель знает, что этот герой не сломается.
Рассвет новой эры
Вряд ли Лао-цзы, при всей его мудрости, предвидел, что в отдаленном будущем вымышленные персонажи какой-то книги будут жить согласно дао; и Майер, вполне возможно, не отдает себе отчет в том, насколько точно созданный ею образ следует установкам даосизма. Но на чьей бы вы стороне ни были – на стороне Эдварда или на стороне Джейкоба, – вы не можете не признать: Джейкоб – парень что надо. И если предстоит вступить в драку и нужен друг, который встанет с вами спина к спине, зовите Джейкоба (не только потому, что он умеет превращаться в волка).
Он верен до конца, сострадателен, смиренен – настоящий даос, и даже его глубинная (оборотническая) связь с природой соответствует принципам дао. Но всего удивительнее – как Джейкоб, почти убитый всем, что происходит с Беллой, сумел все же восстановиться и вновь стать собой, преодолев свою искреннюю и глубокую скорбь. «Как говорили древние: "Кто поддается, останется цельным”. Разве это пустые слова? Искренность делает цельным и возвращает к себе» .
Сам того не зная, Лао-цзы говорит здесь о Джейкобе. Древние, которых упоминает здесь Лао-цзы, не говорили пустых слов. Смирение не лишает Джейкоба собственного мнения, пусть Белла и не согласится с ним и Эдвард не исчезнет из ее и его жизни. Как только Джейкоб складывает оружие, сердце его раскрывается. Он обретает искренность и цельность, возвращается к самому себе. И тогда ему предоставляется шанс самому стать счастливым, а не класть душу на то, что он изменить не в силах. Если б мы смогли уподобиться Джейкобу и последовать дао, сколько новых возможностей открылось бы в мире!
Стивен Кинг в автобиографии «Как писать книги» (2000) говорит: «Я помню потрясающее чувство при мысли, какие возможности здесь открываются: как будто меня впустили в огромное здание, где все двери закрыты, а я имею право заглянуть за любую, за какую мне вздумается. Столько дверей – за всю жизнь их не переберешь» . Мир, созданный Майер, похож на тот, что описал Кинг: он полон идей, уже созданные книги и фильмы – только начало. Надеюсь, Стефани Майер прочтет эту главу и увидит, как много в мире Джейкоба осталось закрытых дверей, и решит отворить эти двери для читателей. В «Сумеречной саге» таятся неисчерпаемые возможности, и Майер в силах их реализовать.
В литературном мире наступает новый рассвет .