Никогда не забудется тот мрачный январский день 1837 года, когда навеки закрылись глаза Пушкина. Но насколько стал бы он для нас еще чернее и горше, этот ужасный день, если бы Россия не узнала тогда стихов Лермонтова. Пушкин погиб, но не умолк голос великой поэзии. Новый, никому не известный поэт посмел сказать правду, о которой молчали даже пушкинские друзья: врагов поэта он назвал палачами, сказал, что они таятся под защитою царского трона, что их ждет в грядущем возмездие, ждет суд народа. Сколько свершалось до того смелых гражданских подвигов, сколько свершилось с тех пор, но Лермонтов навсегда останется одной из самых героических фигур в истории русской литературы и в истории русского общества.

Все удивительно в этой внезапной славе молодого поэта. И вызов, который он бросил придворному обществу. И голос общественного протеста, прозвучавший в этих стихах. И сочетание двух великих имен. И двух огромных событий - гибели Пушкина и выступления Лермонтова. Все это воспринимается как легенда, настолько легендарными кажутся и величие подвига и одновременность случившегося. Вот прозвучало слово правды о Пушкине. И новый поэт уже обречен. И ему уготована такая же судьба и точно такая же гибель - на поединке.

Только четыре года жил Лермонтов с того дня. Но эти четыре года составили этап в истории русской литературы, ограниченный датами 1837 - 1841.

За эти четыре года Лермонтов создал эпическую поэму - "Песня про царя Ивана Васильевича...", которую справедливо ставят теперь рядом с величайшими творениями народной поэзии, и критика еще в прошлом столетии отметила сродство ее с гомеровским эпосом. Вслед за тем Лермонтов сочинил последнюю - грузинскую - редакцию "Демона", создал "Мцыри" - поэмы, принадлежащие к вершинам романтического искусства. Написал ироническую по отношению к себе и к романтическому направлению в поэзии вещь, названную "Сказкою для детей". Выпустил роман "Герой нашего времени" - удивительный по смелости изображения жизни, по психологической глубине, пластичности образов, совершенству литературного слога, означавший важнейший этап в движении русской прозы по пути к реализму. Напечатал сборник стихов двадцать шесть гениальных творений, каждый из которых раскрывает новую грань его дарования.

В продолжении долгих десятилетий читателю давали неверный адрес, не в ту сторону направляли воображение, пытались объяснить великое чудо поэзии - Лермонтова - усердным подражанием великим и невеликим писателям. Утверждали, что он прожил "однообразную и огражденную со всех сторон жизнь". Это писали о Лермонтове, чья жизнь полна самых драматических эпизодов и который знал и так понимал жизнь, как знали и понимали из его современников очень не многие. Он шел в своем творчестве не от литературы, но от жизни, и от жизни людей. А литературу блистательно знал, помня наизусть тысячи строк и читая по-французски, по-немецки, по-английски и по-латыни.

С юных лет он готовился к подвигу - учился у декабристов, которые шли на гибель, зная, что из слово не умрет, потому что они вслух погибнут. В пятнадцать-шестнадцать лет он пишет, что его ждут изгнание и плаха.

В своей "Думе" он сказал правду о сверстниках, подавленных крушением надежд 1825 года, отказавшихся от дальнейшей борьбы. Он сказал правду о своем современнике в романе "Герой нашего времени". Изобразив в лице Печорина "пороки...поколения", он дал понять, что они порождены общественной средой. Но, написав роман в защиту героя, он показал и то, как разрушителен эгоизм и сколь, даже при глубоком и остром уме, несостоятельны и ошибочны субъективные печоринские оценки людей и явлений. И создание такого романа было подвигом еще более трудным, ибо даже и те, ради которых он говорил эту правду, обвинили его в клевете на современное общество.

Десять лет Лермонтов писал для себя и для малого круга лиц, ему преданных. Но как велико отличие этих юношеских откровений, среди которых есть и пламенное послание "К*" ("Я не унижусь пред тобою), и удивительная "Русалка", и гениальный "Парус", от тех вещей, которые он создавал в ту пору, когда голос его слышала вся Россия. Многое у Лермонтова зависело так же от того, что раздвинулся тесный жизненный круг и снова он увидел то, что еще в детстве так поразило его, - свободный сражающийся Кавказ, героический мир, рождавший могучие характеры и трагические конфликты. Его "Завещание" - потрясающий по простоте и точности монолог русского офицера-кавказца, свободный от поэтических украшений; глухой голос умирающего, кажется, только сейчас был живым разговором и словно у нас на глазах отлился в стихи... А "Родина"!

Вдумаемся в эти слова: "колыханье" лесов. Да еще "безбрежных" - слово, более подходящее к рекам. А в соседней строке тоже безбрежные, уподобленные морям речные разливы. Но в этой строке, где оно казалось, напрашивалось, слово "безбрежное" не сказано. И рядом - "холодные" степи. И вот возникает ощущение огромных просторов России, переливающееся из слова "степей" в "безбрежные", в "разливы", в "моря". И ощущение холодной весны возникает. И долгих дорог. Каждое слово здесь необычно и сильно, но одно из них сдвинуто и тем самым обновлен целый ряд, обретающий новую точность.

К началу 1841 года слава Лермонтова достигла зенита. Книга его стихов раскупалась нарасхват в обеих столицах. Произведения его переводились на иностранные языки. "Уже, - писал Белинский потом - затевал он в уме, утомленном суетою жизни, создания зрелые", - рассказывал друзьям план трех новых романов из трех эпох жизни общества, связанных между собою единством действия... Но тут все остановилось для него навсегда!